...«Егда славнии ученицы на умовении вечери просвещахуся...» Отверзаются царские врата. Траурной завесой скрыт от взоров запрестольный образ Воскресения. Облаченное в черные бархатные ризы духовенство торжественно выносит Евангелие на середину церкви.
Плывут по храму волны изумительного напева: «...и беззаконным судиям Тебе, Праведного Судию, предает...» Плотная масса молящихся заполнила уже в начале службы обширную внутренность Дома Божия. Одна за другою начинают возжигаться приготовленные всеми свечи. Наступает удивительная тишина. В этой обстановке благоговейного внимания, особенно отчетливо и проникновенно звучат правдивые и волнующие евангельские слова.
Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа... Сколько в них величия и смирения, как насыщены они невыразимым страданием и неземной красотой! Вот Великий Учитель человечества, «зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу» (Ин. 13, 1), возлежит на вечере со скромнейшими Своими учениками. Льется из Божественных уст нежная и ласковая речь: «Дети, не долго уже быть Мне с вами» (Ин. 13, 33). Смиренным галилейским рыбакам, которые по зову Христа оставили дома свои и пошли по стопам Его, еще не ясны полные глубокого смысла глаголы: «Еще немного, и мир уже не увидит Меня, а вы увидите Меня...» Простодушный Петр и кроткий Иоанн, пытливый Фома и доверчивый Филипп — они вопрошают Иисуса о многом, ибо неведомо им, что пришел час исполниться реченному в Писании за много веков до воплощения Сына Человеческого.
В последний раз перед тем, как Единосущного Отцу, «Имже вся быша», станут бичевать точно отъявленного преступника, с предельной ясностью излагает Величайший из просветителей Свое пленительное учение: «Любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 12–13). Какой светлый путь указует Богочеловек людям к тому, чтобы на земле перестали господствовать неправда и злоба, чтобы на нашей прекрасной планете, изобилующей всеми дарами Всевышнего, воцарился вечный мир и счастливая жизнь. В любви, во взаимной помощи, в борьбе с пороком и злодеяниями, в установлении совершенного общественного строя, при котором невозможно угнетение человека подобным ему, Христос начертал миру грандиозные перспективы всеобщего счастья... Ясно и выразительно читают Евангелие священнослужители. Знакомые верующим с детства строфы боговдохновенной книги, повествующие о том, как Господь грядет на вольную страсть, вызывают в сознании каждого из присутствующих печальные картины.
...Ночь. Вертоград за потоком Кедрским. В этот тихий сад, где не раз собирался Иисус со учениками Своими, врываются ведомые предателем воины. Звенит оружие. Пламя факелов озаряет Прекрасный Лик Единого от Троицы, знавшего прежде сотворения вселенной, что все сие совершится с Ним в положенный час. Потрясенный происходящим, Петр извлекает меч из ножен и поражает одного из пришедших. Но Спаситель, Который и сошел на землю затем, чтобы быть умерщвленному от рук грешников, останавливает его, восклицая: «Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» (Ин. 18, 11). Тот, Кто мог бы вызвать в Свою защиту легионы ангелов, позволяет связать Себя и вести на судилище. Вновь среди густых зарослей мелькают светильники. Еще непроглядней становится ночь, и только легкий ветерок пробегает изредка по вершинам кустов...
...«Слава долготерпению Твоему, Господи!»... Церковный колокол отбивает пять редких ударов. Снова зажигаются свечи в руках молящихся, и благоговейно склоняются головы. Можно ли без содрогания душевного слушать бесхитростную повесть евангелиста?! Любой из православных по-своему, еще и еще раз переживает вместе с Искупителем Его тягчайшие страдания. Глаза невольно закрываются, и в мозгу возникают новые образы... Во дворе у правителя Иудеи шумит многоголосая толпа, возбуждаемая изуверами. Рядом с дородной фигурой надменного римского чиновника безмолвно стоит Он, Праведнейший из праведных. От избиений Лицо Иисуса стало emei более прозрачным. Христос почти не отвечает на возводимые против Него нелепые обвинения, но светлый взор Его словно вопрошает ожесточившееся сборище: «Люди, люди, что Я вам сделал?»
«Распни Его!» — кричат собравшиеся. Понтий Пилат задумывается.. Даже грубое сердце правителя чувствует, что Этот Человек, Которог0-старейшины злоумышленно именуют «Царем Иудейским», не имеет за собой никакой вины, и душа Его чиста, как у ребенка.
Но большего не дано знать Пилату. Разве помышляет он, что перед ним Сам Господь, принявший зрак раба и сознательно покорившийся кипящей вокруг Него ярости? Возбуждение пришельцев нарастает. «Да распят будет!» — раздаются с. новой силой дикие возгласы. Пилат недоуменно пожимает плечами и решается предать этого, странного по его. мнению, Пророка на смертные муки.
Нам делается жутко, когда мы только представим себе на мгновение, как грубые руки воинов обнажают Божественное Тело и облекают Его в багряницу, как бесцеремонные; римские солдаты заушают и оплевывают самого Доброго Пастыря, Который когда-либо являлся миру, как они осыпают Его бранью и отвратительными насмешками. Боже наш, неужели Ты попустил произойти всему содеянному над Тобой и не возроптал?!... «Слава долготерпению Твоему, Господи!»
...«И о сподобитися нам слышанию Святого Евангелия...» Восемь ударов колокола. Свечи богомольцев стали совсем. маленькими. В переполненном храме царит по прежнему необыкновенная тишина.
...Голгофа. Гора, сделавшаяся величайшей христианской святыней. Простой деревянный крест, который, изнемогая под его тяжестью, Сам принес сюда Носящий вселенную в Своей Деснице. Терновый венец точно разбойника увенчал Венчающего нас милостию и щедротами. Приходят на память трогательные строки поэта:
«И из шипов они сплели
Венок Колючий для Него,
И капли крови вместо роз
Чело украсили Его»
(А. Плещеев.)
....Что может сравниться по впечатляемости с образом Распятого за нас Всеблагого Бога? Сколько взоров устремлено в эти минуты на Крест, бывший в древней Римской державе орудием позорной казни и соделавшийся изволением Вседержителя «треблаженным древом» и «красотою Церкви»?! Поникло Пречистое Тело, прободенное гвоздями и копьем. Под гнетом пережитых истязаний склонилась Светоносная Глава. Угасают очи, излучавшие свет и ласку всем, кто припадал к Нему с верой и надеждой. Умолкли уста, источавшие слова любви и неустанно поучавшие добру. Христос умирает в страшных мучениях — и хотя бы единый крик негодования, хотя бы единый жест отчаяния. Какое потрясающее смирение! Какой великий пример самопожертвования!
«Свершилось!» (Ин. 19, 30). Никто — ни Божественная Матерь, ни юноша, «егоже любляше Иисус» — не знает еще, что в этой. мучительнейшей смерти заложена Победа Жизнодавца над смертью, что в ней сокрыто до времени Торжество Вечной Жизни. Нам близки и понятны страх и смятение тех, что всегда и всюду шли за Ним и были возле Него. Господи, неужели Ты, Всеведущий и Всесильный, не мог отвратить от Себя все сие бывшее?! Плачет и мечется Петр, переживающий ужас троекратного отречения, в унынии рассеялись остальные.
Неизбывное горе точно тяжесть, от которой нет сил освободиться, довлело тогда над Богоматерью и ближайшими к Нему. Отчаяние терзало их, когда они сняли со креста хладное Тело Предвечного и обвивали Его чистою плащаницею. Смятение, полонило их существо, когда они, привалив камень ко двери гроба, расходились в разные стороны от священной пещеры. Нам близки и понятны все многообразные чувства, обуревавшие в те дни скорбящую Богородительниду и тех, что всегда сидели у Его ног и, затаив дыхание, внимали Его чарующей проповеди.
Сегодня и мы снова переживаем все это. Лица богомольцев взволнованы, и глаза их часто наполняются слезами. Да, мы плачем при воспоминании о страстях Агнца Божия, вземлющего на Себя грехи мира, но слезы наши порождены не тоской, и в скорби нашей, как чудесные цветы в невзрачном семени, заложены ростки грядущего ликования.
Мы — православные христиане, приобщенный апостолами к вере во Христа, оказались в некотором отношении счастливее их. Дивное Воскресение Христово, соделав земнородных наследниками Царства Божьего, благостно избавило нас от того беспросветного горя, которое довелось испытать самовидцам Слова до наступления Светозарного Утра.
Зная непреложно, что Господь наш смертию смерть попрал, мы не смеем предаваться безраздельно рыданиям.
Вот почему в этот незабываемый вечер мы покидаем храм в возвышенном состоянии духа. Близится тот лучезарный миг, когда потоки счастья омоют и обновят своими живоносными волнами души верующих, когда вновь зазвенит над миром победная песнь, возвещающая православным, что «воскрес Иисус от гроба, якоже прорече».
Георгий Александров